Шанхай, 1941-и год.

Русские совсем осатанели. Все заняты спекуляцией. Очень быстро создаются целые состояния. И так же быстро тают от одной неудачной комбинации или от капризов биржи. Какой-нибудь Яша - маленький агент по распространению пива "Ю-би" в кабаках на Банде, - который еще вчера не имел ни гроша за душой, сегодня покупает особняк. Он "заработал" на черной бирже! Шанхай кишит жуликами. Кто служит в контрразведках, кто "работает с японцами", кто просто шарит по карманам.

У меня два "внука". Это у нас такая игра. Я - Великий, вечно юный Дед, а они мои внуки. Старший - любимый и Младший - любимый, чтоб никого не обидеть. Оба бездельники. Шалопаи. Младший хоть на гитаре играет. А старший занимается только спортом. Оба драчуны и скандалисты и, к сожалению, самые сильные из ребят. Их все боятся, и тронуть их не решается никто. Оба красавцы. Младший - грузин. Старший - русский. Вид у них необычайно приветливый. Обаяния хоть отбавляй. Младший - шатен, у него разные глаза. Один - карий, золотой, другой - голубой, небесного цвета. Иногда это встречается у породистых кошек. Старший - такой же стройный и с такой же ослепительной улыбкой, но весь седой. Глаза у него детски голубые. Оба чудные парни. Если не вдумываться. Они и обожают меня, своего "Великого Деда", и ходят за мной по пятам, как борзые. Боже сохрани меня тронуть! Они просто убьют такого человека. С утра они уже у меня. Мы завтракаем в "Ренессансе". Внуки выбирают самые дорогие блюда.

- Дед, выдержишь филе с шампиньонами? - из вежливости спрашивают они. Я зову кельнершу и строго говорю:

- Две порции манной каши!

Почему-то она приносит им филе. После этого они пьют вино, потом кофе с ликером. Я задумчиво говорю:

- За эти деньги, что вы мне стоите, я бы мог угощать ежедневно двух чудных девочек 18-ти и 19-ти лет! Возможно, что какая-нибудь из них мне понравилась бы и я, быть может, женился бы на ней.

- Не надо было плодить внуков! - говорят они.

- И притом молоденькая за тебя не пойдет. Тебе уже, слава Богу...

Назвать мой возраст они не решаются. Мне еще нет пятидесяти, а им за тридцать каждому. После обеда выходим на улицу. Я люблю спать после обеда. Но на улице дождь. До моего отеля два шага. Однако огромная лужа преграждает нам путь.

- Я не пойду дальше! - заявляю я.

Посовещавшись, внуки делают из своих рук кресло, сажают меня и несут по авеню Жоффр до моего отеля. Прохожие шарахаются. Знакомые хохочут. У дверей отеля разыгрывается ежедневно одна и та же сцена:

- Дед, ты будешь дрыхнуть? Дай нам на кино.

- Не дам!

- Тебе же хуже. Мы пойдем просить милостыню и опозорим твое имя.

Прижатый к стене, я говорю:

- Я дам вам два доллара, но... как нищим!

И я бросаю на тротуар две скомканных бумажки. Они бросаются поднимать и дерутся из-за них. Вечером та же картина. Пока я работаю, т. е. пою, они сидят за моим столиком и что-нибудь пьют. Боже сохрани, если кто-нибудь не желает меня слушать. Старший, любимый, кивком головы вызовет его в коридор и убьет.

- Я пришел сюда ужинать, а не слушать песни! - говорит клиент. И он прав по-своему.

- Бери свой ужин и иди с ним в сортир, - любезно предлагает ему старший.

- А пока Дед поет, я тебе заткну глотку твоим бифштексом!

Редко кто решается продолжать этот разговор. Иногда завязывается драка. Все равно из-за чего. Они никому ничего не прощают. Зацепил ли кто-нибудь их во время танцев или нечаянно толкнул их даму - скандал. Но какой! Все летит. Столы, блюда, посуда. Потерпевший, весь в крови, уже лежит на полу. Никто и ничто не может удержать их.

Я жду, пока все кончится и они снова сядут за стол.

Если скандал затеял Младший, я строго говорю:

- За это ты на неделю останешься без сладкого.

Если виноват Старший, я говорю ему:

- Выйди сейчас же из-за стола и стань в угол!

Он покорно встает и идет в гардероб, где и становится о угол лицом к стене.

Но сердце не камень. Через две минуты я его прощаю.

- Шалопаи! Бездельники! - сержусь я. А что им делать здесь, в Шанхае? Здесь нет ни высших техникумов, ни университетов, ни школ специального назначения. В конце концов они не виноваты в том, что их родители покинули родину в свое время и они родились на чужой земле.

Это тоже надо учитывать. Они ненавидят англичан и американцев, и, если кто-нибудь при них дурно отзовется о Советском Союзе, они бьют его без предупреждения, совершенно не считаясь ни с тем, кого они бьют, ни с количеством врагов.

Меня это восхищает.

- Босяки! - ворчу я. - Скандалисты!

Но они прекрасно знают, что в душе я ими горжусь. Чудные парни!

Следующий рассказ